Масао Ямамото: поэт и философ фотографии
Horror vacui, страх перед белым пространством. Данное понятие часто применяется в эстетике, особенно в связи с барокко, где декоративные детали заполняют всё свободное пространство изображения. Как бы в противовес этому понятию сформировалась японская эстетика. Приверженность к белому пространству в Японии имеет глубокие корни в философии.
«Накадзора — это чувство, когда мы не касаемся поверхности земли, а будто находимся в пустом пространстве между ней и небом», — так японский фотограф Масао Ямамото говорит о пространстве, где обычно летают птицы. Это пространство наполнено ку 空 — пустотой.
Почему птицы? Это традиционное сравнение. Японский философ XII века Доген часто обращался к образам птиц и рыб, так как их существование иллюстрирует суть понимания философии дзэн-буддизма: рыбы и птицы думают, что нет предела окружающему нас пространству.
Масао Ямамото (Masao Yamamoto)
Главное ли для фотографии точность, четкость и яркость изображаемого, видные глазам зрителя сразу, без процессов осмысления и поиска? Японский фотограф Масао Ямамото, пропитанный традиционной эстетикой своей родины, как никто другой создает фотографию не только для глаз. Используя камеру, чтобы запечатлеть наводящие на размышления созерцательные образы, Ямамото показывает зрителю свое видение в том ритме, в котором читаются знаменитые строчки хоку.
Масао Ямамото родился в Японии 1957 году , в окружении гор и морского побережья. Еще в детстве он улавливал, сохранял красоту, собирая предметы природы. Ямамото изучал изобразительное искусство, но вскоре нашел свой путь самовыражения посредством фотографии. Сегодня он – один из наиболее интересных и значимых ныне живущих японских фотохудожников. Неопределенность, недосказанность, прозрачность, легкость и, как следствие, несамостоятельность — главные качества его фотографий.
Найденный Ямамото визуальный язык, метод его работы по-своему уникален и за годы претерпел немного изменений. Ямамото очень много снимает, преимущественно пейзажи и натюрморты, реже — обнаженную натуру, никогда — портреты в их традиционном понимании. Потом делает очень маленькие отпечатки, в среднем 3 на 5 дюймов (8 на 13 сантиметров), иногда больше, иногда меньше, которые различными способами старит — тонирует чаем, подкрашивает, носит с собой, рассовывая по карманам, сминает, рвет.
Во время презентаций или пресс-конференций Ямамото нередко пускает по рядам небольшой старый чемоданчик с принтами, чтобы они «впитали» частицу человеческого тепла зрителей. Из этих принтов Ямамото строит свои выставочные инсталляции — крепит их непосредственно на стены галереи в хаотичном порядке, иногда группы из нескольких отпечатков помещает в рамы. Каждый раз Ямамото рассказывает новую историю, смысл которой раскрывается лишь в процессе создания.
Ямамото начал заниматься фотографией довольно рано, в 1975 году, когда ему было восемнадцать. В 1993-м он впервые представил свою серию, «A Box of Ku» («Коробка с пустотой»). Японское название состоит из трех иероглифов, первый из которых может читаться по-разному, тремя способами: sora, kara или ku (соответственно, «небо», «пустота» или «пространство»), затем следует no hako («коробка»).
В 2000-м Ямамото продолжил свою серию, дав ей новое, более конкретное название, «Nakazora». Это термин буддизма, означающий «пространство между небом и землей, где летают птицы». Пустой воздух. Внутренняя пустота. Неопределенность. Полость. Область около центра неба. Состояние, когда ноги не касаются земли. Невнимательность. Неспособность выбрать из двух вещей. Середина. Центр неба. В этом концептуальном, пустом пространстве Масао фиксирует элементы красоты природы и передает в крошечных, мимолетных изображениях. Серия почти полностью состоит из пейзажей, натюрмортов и обнаженной натуры.
В 2008-м появилось новое название серии — «Kawa», «течение» или «поток» по-японски. Считается, что человеческая жизнь и все мировые процессы подчинены семилетним циклам, в течение которых мы проживаем всю жизнь от рождения до смерти. Каждый цикл заканчивается кризисом, дающим возможность перехода на новый уровень развития. Так каждые семь лет серия Ямамото умирает и рождается с новым именем.
Творчество Ямамото неразрывно связано с особенностями японского мировосприятия. Семантика взгляда здесь наиболее актуальна, умение называть и давать имена произрастает из того же корня, что и умение видеть. Взгляд японца, по мнению исследователя Мещерякова, фокусируется, прежде всего, на малом, на ближнем пространстве, доступном для чувственного восприятия. Но в то же время японец, даже не будучи ортодоксальным буддистом, скорее всего, считает внешний мир преходящим, а потому ненадёжным, в отличие мира внутреннего.
Можно сказать, что Ямамото продолжает богатую фотографическую традицию, во многом отличную от западной. Масао неожиданно тесно связан со своим однофамильцем и земляком, сюрреалистом 30-х годов Кансуке Ямамото. Можно приписать сюрреализму известный интерес к повседневности или к нарративу, но всё же колоссальное различие их творческих практик очевидно. То, что все же роднит их работы, можно назвать «свободой от диктата эстетики».
Нечто схожее имел в виду Генри Миллер, когда писал о Брассае: «Зрение и объект составляют единое целое». Это то, что отличает персональное видение от простого копирования; это дзэнская способность видеть подлинную суть вещей, противоположная искажению восприятия и эстетизации. Фотограф должен вглядываться только в самого себя, говорил Эдвард Стейхен, это отличает его от простого копировальщика — он вступает в интимные отношения с предметом съёмки, последний лишь щелкает затвором.
Ямамото старается фотографировать любые объекты, у него нет ярко выраженных предпочтений, равно как нет цели в точности запечатлеть момент времени, дать исчерпывающее определение предмету или явлению. Неопределённость, недосказанность, прозрачность, лёгкость и, как следствие, несамостоятельность — главные качества его снимков. На их достижение работает и простота композиции, и мягкий фокус. Интересно парадоксальное замечание одного японского критика о том, что черно-белые снимки Ямамото дают зрителю наиболее сильное ощущение цвета, в то время как цветные, наоборот, почти бесцветны. Впрочем, цвет Ямамото использует крайне редко.
Начиная с первой инсталляции KAWA в Нью-Йорке, Ямамото пытается взглянуть на свои работы по-новому, придать им больший вес, и выставляет отдельные обрамлённые принты. Сущности снимков это не меняет, они по-прежнему — зависимые элементы паттерна. (Ксения Канке)